В этом что-то есть...

С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек.
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток.

Ты не найдешь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле.

И все ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали.

Она коснулась локтя Колена.
-- Возьмите меня под руку. Что-то вы сегодня не расторопны...
-- Верно, и тот раз у меня лучше получалось, -- признался Колен. Она
снова засмеялась, поглядела на него и засмеялась еще громче.
-- Вы смеетесь надо мной, -- жалобно сказал Колен.
-- Это немилосердно.
-- Вы рады меня видеть? -- спросила Хлоя.
-- Да!.. -- сказал Колен.

Они пошли по первому попавшемуся тротуару. Маленькое розовое облако
спустилось с неба и повисло над ними.
-- Могу спуститься пониже, -- предложило оно.
-- Валяй! -- сказал Колен.

И облако окутало их. Внутри него было тепло и пахло корицей с сахаром.
-- Нас теперь не видно! -- сказал Колен. -- Но мы их видим!..
-- Облако все же довольно прозрачное, -- сказала Хлоя. -- Не
обольщайтесь!
-- Неважно, так все же чувствуешь себя лучше, -- сказал Колен. -- Что
будем делать?
-- Всего лишь гулять... Вам не будет скучно?
-- Тогда говорите мне какие-нибудь слова...
-- Я не знаю настолько хороших слов, -- сказала Хлоя. -- Но можно
поглядеть витрины. Вот хоть эту!.. Как интересно!
....

(с.) Б. Виан "Пена дней"

ps наверное, одна из любимых книг. но дальше цитировать не стала, грустная она...

...
-- Мне страшно, -- сказала Хлоя. -- Он наверняка сделает мне операцию.
-- Нет, -- сказал Колен. -- До этого дело не дойдет, ты вылечишься.
-- Что у нее? -- снова спросил Николя. -- Я могу чем-нибудь помочь? Он
тоже выглядел крайне несчастным. От его обычной самоуверенности не осталось
и следа.
-- Хлоя, милая моя Хлоя, -- умолял Колен, -- успокойся!
-- Конечно, -- сказал Николя, -- она очень быстро вылечится.
-- Нимфея... -- произнес Колен. -- Подумать только! Где она могла ее
схватить?
-- У нее нимфея? -- с недоверием переспросил Николя.
-- Ну да, нимфея, или, если угодно, водяная лилия, в правом легком.
Профессор сперва думал, что там всего лишь какой-то зверек. Но оказалась
нимфея. Мы видели ее на экране. Она уже довольно большая, но в конце концов
с ней, наверное, все же удастся справиться.
-- Разумеется, -- сказал Николя.
-- Вы не представляете себе, что это такое, -- рыдала Хлоя. -- Мне так
больно, когда она там колышется!

...

-- Нет, -- сказала кошка. -- В самом деле мне нет никакого резона за
это браться.
-- А зря, -- сказала мышка. -- Я еще достаточно молода, и меня всегда
хорошо кормили, даже в последние дни.
-- Но меня тоже хорошо кормят, -- возразила кошка, -- и кончать с собой
я лично не собираюсь. Одним словом, на меня не рассчитывай.
-- Ты так говоришь, потому что его не видела.
-- А что он сейчас делает? -- спросила кошка. Впрочем, это, собственно
говоря, ее мало интересовало. Было жарко, и шерсть на ней так и лоснилась.
-- Он стоит на берегу и ждет, а когда решает, что пора, идет по доске и
останавливается на ее середине. Он там что-то высматривает в воде...
-- Ну, он мало чего там высмотрит, -- сказала кошка. -- Вот разве что
лилию.
-- Да, он ждет, пока лилия не всплывет, чтобы ее убить...
-- Просто бред какой-то. Все это не представляет никакого интереса.
-- ...А когда этот час проходит, он возвращается на берег и все глядит
на ее фотографию.
-- Он никогда не ест?
-- Нет, -- ответила мышка. -- И слабеет час от часу, я не могу этого
пережить. В один из ближайших дней он наверняка оступится на доске.
-- А тебе-то что? -- спросила кошка. -- Выходит, он несчастен?
-- Он не несчастен, он страдает. Вот именно этого я и не могу вынести.
И он непременно упадет в воду, он слишком низко наклоняется.
-- Хорошо, -- сказала кошка. -- Если так обстоит дело, я готова оказать
тебе услугу, но сама не знаю, почему я сказала "если так обстоит дело", я
все равно ничего не понимаю.
-- Ты очень добра, -- сказала мышка.
-- Сунь мне голову в пасть и жди.
-- Сколько ждать?
-- Пока кто-нибудь не наступит мне на хвост, -- сказала кошка, -- чтобы
сработал рефлекс. Но не бойся, поджимать хвост я не буду. Так что долго
ждать не придется. Мышка раздвинула кошке челюсти и, засунув ей голову в
пасть, подставила свою шею под ее острые зубы. Но тут же выскочила назад.
-- Ты что, акулы нажралась, что ли?
-- Слушай, если тебе не нравится запах, можешь катиться на все четыре
стороны, -- сказала кошка. -- И вообще мне надоела вся эта история.
Устраивайся как хочешь.
-- Брось обижаться, -- сказала мышка.
Она зажмурила свои маленькие глазки и снова сунула голову и пасть.
Кошка осторожно опустила острые резцы на мягкую серую шейку. Ее усы
перепутались с усами мышки. Потом она распустила свой мохнатый хвост и
вытянула его поперек тротуара. А по улице, распевая псалом, шли одиннадцать
слепых девочек из приюта Юлиана Заступника.

(с.) Б. Виан "Пена дней"

Джонатан провел остаток своих дней один, но он улетел на много
миль от Дальних Скал. И не одиночество его мучало, а то, что чайки не
захотели поверить в радость полета, не захотели открыть глаза и увидеть!
...

Он бросил долгий взгляд на небо, на эту великолепную серебряную
страну, где он так много узнал.
- Я готов, - сказал он наконец.
...

...А его ученики, измученные дневными полетами, засыпали. Им
нравились практические занятия, потому что скорость пьянила и потому
что тренировки помогали утолять жажду знания, которая становилась все
сильнее после каждого занятия. Но ни один из них - даже Флетчер Линд -
не мог себе представить, что полет идей - такая же реальность, как
ветер, как полет птицы.
- Все ваше тело от кончика одного крыла до кончика другого, -
снова и снова повторял Джонатан, - это не что иное, как ваша мысль,
выраженная в форме, доступной вашему зрению. Разбейте цепи, сковывающие
вашу мысль, и вы разобьете цепи, сковывающие ваше тело...
Но какие бы примеры он ни приводил, ученики воспринимали его слова
как занятную выдумку, а им больше всего хотелось спать.
Хотя прошел всего только месяц, Джонатан сказал, что им пора
вернуться в Стаю.
- Мы еще не готовы! - воскликнул Генри Кэлвин. - Они не желают нас
видеть! Мы Изгнанники! Разве можно навязывать свое присутствие тем, кто
не желает тебя видеть?
- Мы вправе лететь, куда хотим, и быть такими, какими мы созданы,
- ответил ему Джонатан; он поднялся в воздух и повернул на восток, к
родным берегам, где жила Стая.

...

(с.) Р.Бах "Чайка по имени Джонатан Ливингстон"

Эмбер был самым великим городом, который когда-либо существовал или
будет существовать. Эмбер был всегда и всегда будет, и любой другой город,
где бы он не нходился, когда бы он ни существовал, был всего лишь Отражением
одной из Теней Эмбера в одной из его фаз. Эмбер, Эмбер, Эмбер! Я помню тебя.
Я никогда тебя больше не забуду. Я думаю. в глубине души я и не забывал тебя
никогда все эти долгие века, пока я путешествовал по Отражению Земля, потому
что часто по ночам сны мои тревожили видения твоих зеленых и золотых пиков,
башен, твои разлетающиеся террасы. Я помню твои широкие улицы и проспекты,
цветов золотых и красных. Я помню сладость твоего воздуха, башни, дворцы;
все прелести, которые в тебе были, есть и всегда будут. Эмбер, бессмертный
город, давший частицу своей жизни городам в мире, я не могу позабыть даже в
тот день, в Лабиринте Рэбы, когда я вспомнил тебя в отражении стен после
первого хорошего обеда, на который я накинулся изголодавшийся, после любви с
Мойрой -- но ничего не может сравниться с тем удовольствием и любовью,
которые я испытал, вспомнив тебя, и даже сейчас, когда я стою, созерцая Двор
Хаоса, рассказывая эту историю единственному человеку, который ее слушает с
тем, чтобы он, может быть, повторил ее, если захочет, чтобы хоть рассказ
этот остался жить после того, как я умру здесь; и даже сейчас я вспоминаю
тебя с любовью, о город, в котором я был рожден, чтобы властвовать.

...

-- Неужели такая вещь, как любовь, существует на самом деле?
...

(с.) Роджер Желязны. Девять принцев Амбера

[Саль]

Он слышал Её имя, он ждал повторенья…
Он бросил в огонь всё, чего было не жаль…
Он смотрел на следы Её, жаждал воды Её,
Шёл далеко в свете звезды Её…
В пальцах его снег превращался в сталь…

И он встал у реки, чтобы напиться молчанья,
Смыть с себя всё, и снова остаться живым…
Чтобы голос найти Её, в сумрак войти Её,
Странником стать в долгом пути её…
В пальцах его вода превращалась в дым…

И когда его день кончился молча и странно,
И кони его впервые остались легки,
То пламя свечей Её, кольца ключей Её,
Нежный, как ночь, мрамор плечей Её,
Молча легли в камень его руки…

---
© БГ

«Мусорный ветер»

Мусорный ветер, дым из трубы
Плач природы, смех Сатаны
А все оттого, что мы
Любили ловить ветра и разбрасывать камни.
Песочный город, построенный мной,
Давным-давно смыт волной
Мой взгляд похож на твой:
В нем ничего кроме снов и забытого счастья.
Припев.
Дым на небе, дым на земле
Вместо людей машины
Мертвые рыбы в иссохшей реке
Зловонный зной пустыни
Моя смерть разрубит цепи сна
Когда мы будем вместе
Ты умна, а я идиот. И не важно, кто из нас раздает,
Даже если мне повезет, и в моей руке будет туз,
В твоей будет джокер.
Так не бойся, милая, ляг на снег
Слепой художник напишет портрет.
Воспоет твои формы поэт.
И станет "звездой" актер бродячего цирка

(с.) Крематорий