Примерно в средней полосе России в бесконечных условных обозначениях затерялся маленький поселок. Люди, коих было не более 6 тысяч, знали друг друга в лицо; новости, без разницы какой величины: от штормового предупреждения на завтра, до того, что Настька, семнадцатилетняя дочь местного пьяницы и дебошира Василия, забеременела от сына главы сельсовета – Никиты, разлетались мгновенно, свыше скорости света. Причем у этих новостей было странное свойство: усиливаться по мере прохождения через людей. Если Настя и вправду забеременела от Никиты, и об этом говорят на одном конце поселка, то пока этот слух дойдет до другого конца окажется, что Настя была изнасилована, избита до полусмерти компанией из 5-6 человек, что Настю из-за этого выгоняют из дома, а папаша Никиты плюет на это все с высокой колокольни. Естественно, как все было на самом деле, знают только Никита и Настя, но жители поселка, жаждущие чего-либо захватывающего дух, идут на многое, чтобы обеспечить себе желаемые приключения.
В общем-то, речь не о Насте, Никите и жителях. Точнее, о жителях, да только о их гораздо более ограниченном числе. На улице Советской, в двухэтажном доме, покрашенном серым и розовым, с половиной выбитых стекол, под номером 23 в коммунальной комнатке проживала очень маленькая семья - Кирюшенко. Муж - Федор Иванович, жена – Прасковья Ильинична и их единственная дочь – Катюша теснились в маленькой коморочке, примерно 5 на 6 метров. Разумеется, жилплощади им не хватало. Коморка была уставлена бедно: раскладной диван, обветшавшая занавеска на единственном окне, холодильник, у которого на днях должен быть юбилей – 20 лет, небольшая кухонная тумбочка, любовно запиханная под полуразложенный стол, маленькие табуретки, деревянный шкаф - сверстник холодильника – весь этот скудный скарб занимал немыслимо много места. Так как развлечений у них в комнатке не было, Катюша бегала к соседям смотреть телевизор, играть с другими детьми, а иногда и кушать.
Зарплаты родителей еле хватало, чтобы обеспечивать достойное житие своей дочери. Однако Катюша ничуть не обижалась и прекрасно понимала, почему они так живут. Ее самой сокровенной мечтой было стать олигархом, дабы обеспечивать своих родителей. Но в Катюшеном бессознательном детстве случилась одна крайне неприятная вещь, которая частично лишала ее возможности жить так, как та хотела. Когда Кате было приблизительно около года, ей пришлось сделать переливание крови, ибо с ее кровью было не все в порядке. Родители не могли купить качественного донора, поэтому пришлось использовать то, что было. Лишь через 6 лет стало известно, что донор был болен страшной, неизлечимой болезнью – синдромом приобретенного иммунодефицита, или просто – СПИДом. Но врачи заверили Федора Ивановича и Прасковью Ильиничну, что есть вероятность, что Катя не станет носителем опасного вируса. Родители, разумеется, горячо верили в эту не очень-то большую вероятность и всячески старались скрасить жизнь Катюши.
Перед домом 23 на улице Советской была замечательная детская площадка, уставленная различными каруселями, качелям, горками и прочим. Катюша очень любила собирать всю детвору рядом с главной песочницей и назначать себя командиром в игре «Казаки-разбойники». Она тщательно следила за тем, чтобы все играли по правилам, ибо в свои 11 лет у Катюши было очень развито чувство справедливости и честности. Катя старалась всегда вести себя очень взросло и поэтому, когда кто-то нарушал правила, придумывала довольно суровые наказания. Однажды она заставила мальчика, подслушивавшего разговор другой команды, сидеть среди бабушек на скамейке целый час. Не то, чтобы бабушки были какие-то кровожадные, просто ему было запрещено говорить с ребятами, и обязательно надо было говорить с бабушками. Целый час малопонятных допросов вывел из себя юркого мальчугана и тот почти со слезами на глазах умолял Катюшу разрешить ему играть. И только когда Катюше начало казаться, что он встал на путь истинный, она позволила ему пойти снова беситься.
Однажды, во время любимой Катюшиной игры, маленькая подружка Оля заметила на руке Кати темно-красное продолговатое пятнышко похожее на ссадину.
- Кать, а что это у тебя такое? – Оля была безмерно любопытна. Она подошла к Кате и осторожно дотронулась до пятна, как будто оно могло переползти и на Олину руку.
- Не знаю, наверное, где-то ударилась, - девочке было не до выяснения причин появления загадочного пятна, она во все глаза следила за ходом игры.
Олю такой ответ не устраивал, и она поспешила к родителям Кати, ибо догадывалась, что они точно могут знать, что это такое. Короткое повествование Оли на счет пятна очень взволновало дядю Федю и тетю Пану, так как они и вправду догадывались, что это может быть за пятно. Они попросили Олю позвать Катю домой, а сами начали одеваться как на прогулку. Как только Катя вошла в комнату, родители были уже одеты, взяли ее с двух сторон за руки и без разговоров направились в сторону местной больницы.
В больнице Катюшу осмотрел врач, потом она одна сидела в коридоре. В больнице всегда много людей. Они все были разные. И все болели разным. Но Катя считала, что болеют они одним и тем же – здоровьем. Оно всегда их подводит, мешает нормально жить.
Мама и папа вышли минут через 10. Прасковья Ильинична была очень бледна и при взгляде на дочь разрыдалась в голос. Федор Иванович позвал к себе Катю, поднял ее на левую руку, а правой обнял маму. Когда мама немного успокоилась, семья Кирюшенко пошла домой. По дороге они зашли в магазин, и на удивление Кати родители набрали все, что она хотела.
Дойдя до дому, покушав и отдохнув, Катюша спросила у мамы, что же это за пятно такое ужасное. Прасковья усадила дочь на колени, нежно обняла и, еле сдерживая слезы, заговорила самым тихим шепотом, каким могла:
- Катюша… ты у нас единственный ребенок. Больше мы с папой не сможем родить. Не каждым родителям так везет с детьми, - тут мама замолчала. Противный комок застрял в горле, нарочно мешая говорить. Чуть помолчав, она продолжила, - ты – маленький ангел. А ангелы всегда возвращаются на небо. Это пятно… это пятно – поцелуй ангела. Так они тебя зовут обратно, на небо. Этих поцелуев будет еще много, - снова наступила тишина. Все это время отец мрачно жевал заботливо сваренные дочерью пельмени. – ты будешь все хуже себя чувствовать, - слезы Прасковьи звучно соприкоснулись с цветной тканью платья Катюши. Жидкие алмазы не впитались в материал, они продолжали кататься по платью. – и в один прекрасный день ангелы заберут тебя, - голос мамы совсем утих, и Катя отчетливо услышала тихое всхлипывание и стук алмазных горошин о платье. Она крепко обняла маму, не зная, что сказать.
- Значит… значит я умираю? – этот вопрос до мозга костей потряс обоих родителей. Внутри комнаты мгновенно вымерли все звуки. Четыре стеклянных, раскрасневшихся глаза уставились на 11-летнюю девочку, сказавшую то, во что два самых близких ей человека никак не желали верить.
Оба боялись ответить. И даже не Кате, а себе.
- Да, - отец решил не мучить никого, из присутствующих в комнате. Снова наступило молчание.
- Тогда я буду вести себя еще лучше, чтобы на небе мне не было стыдно, - прямота дочери поражала родителей. Казалось, она ничуть не боится смерти, и как будто уже готова к ней.
Катя исполнила свое обещание. За прошедшее лето она навела порядок во всем дворе. Любовь и взаимопонимание пронизывали каждый метр детской площадки. Теперь не только дети, но и взрослые уважали мнение ангела-Катюши. Как и говорила мама, поцелуев-пятен стало гораздо больше. Разумеется, весь поселок уже знал о смертельной болезни маленькой девочки. Каждый день у дверей своей коморочки Катя находила разные игрушки, вкусности и открытки. Этих подарков было так много, что она каждый день делилась ими со всем двором. Из-за болезни Катю решили не отдавать в 5-ый класс, и она обучалась на дому. Ее бывшие одноклассники все чаще приходили вместе поиграть.
Одной из последних ночей октября мертвенно бледная и немощная Катя опять забралась на колени к маме. Теперь тихим-тихим шепотом говорила дочь.
- Знаешь мама, - Катя прокашлялась. В последнее время она очень сильно болела. – А ведь снег тоже ангелы делают. Если падает пушистый снег, значит, ангелы плачут по умершим. А если колючий снег с сильным ветром, то это значит, что ангелы злятся на глупых людей. А самый первый снег означает, что ангелы возвращаются на небо, к себе домой, и с их крыльев по чуть-чуть сыпятся перышки, - тут мама приложила указательный палец к губам Кати, и снова расплакалась. Ей тяжело было слышать такое спокойное рассуждение дочери.
Прасковья уложила Катюшу спать, и сама прилегла рядом. Через пару минут к ним присоединился отец, и все трое забылись тяжким, неспокойным и очень грустным сном. Ночью мама проснулась оттого, что Катя сжала ей руку. Прасковья быстро приподнялась над дочерью, слегка толкнув ногой Федора, разбудила его, попросила включить свет. Катя молча смотрела на потрескавшийся потолок. Мама пыталась нащупать пульс и успела уловить только последний толчок детского сердца. Тело Кати расслабилось, глаза медленно закрылись. За окном пошел первый пушистый снег.